Ленинград смерти
Георгий Мартиросян, Георгий Сибилёв
e
Император должен умереть стоя.
Веспасиан
Мы живём в Легионе Смерти. На наших головках
закипали венки, мы не поднимали лиц в тишине.
Ветер закрывал нам глаза. Тень стояла над нами
в тюрьме. Черви сосали тени из глаз, и имена
всех уже дрожали в паутине камер.
Уже в наших эхо отражались все имена:
кусты и открытие смерти, секс и деньги,
кокаин и долгий восход, террористы и малый Бог,
затухание сада в зрачке и русские патриархи.
Обгрызание сосков и созревание утра,
фистинг и День Победы, мандолины и чуждая мать.
тело скорби — зрачок в губах. Песок в дудуке.
Мы глаза бросали на солнце размякшие маки.
12 июня 2017
Г. Мартиросян
LÉNINGRAD
В Ленинграде Смерти, на наших головках
закипали венки, мы не понимали лиц в тишине.
В темноте закрывал нам глаза / Корча рожи летал ветерок
и духи от Шанель будоражили души детей.
Тихо таяла Тень что стояла над нами
во сне:
завораживал дух ссущий червь на окне
и блуждающий месяц-блядун догорал в далеке
ливней-линий рядок — как пастельным мелком
кто их всех рисовал, отмечая
дожди арматурой?
солнце под вечер, сбрасывая шкуру, становится бурым
и колокольный грай раздирает воздух над чашей улицы-алтаря
дрожа, в паутине как кукла, на стене ты писал имена
в мозге у беса кидая в костер топоры жили мы, согревая как дух Легион
как каИнов костел, словно долгий восход, бритоглавой Москвы тишина
и отсутствующий маленький Бог, в темноте всю червовую масть проиграл.
уже тыквы стоят меж карет.
злая фея смеется, глядит сквозь лорнет
как принцесса строчит кавалеру минет
лобызанья сосцов — ты чего? — я и ты — что младенцы
и у каждого чуждая мать: в колыбельной-проклятье твердят
наше имя; тело скорби: белесая кровь —
и зрачки на губах, словно чукчи, поют то, что видят
так рождается жизнь:
время с пеной у рта превращается в камень
и в конвульсиях деру дает, на балу задержавшись как дома
на карете колес,
пробираясь сквозь кайф
духов день, улетает к валькириям в рай.
тишина; ангел вместо вороны летает
колокольная очередь — стихает
солнце, спит; и с мячом, с куколкой, с плюшевым львом делится лишь сновиденьем.
12 июня 2017
В Ленинграде Смерти, на наших головках
закипали венки, мы не понимали лиц в тишине.
В темноте закрывал нам глаза / Корча рожи летал ветерок
и духи от Шанель будоражили души детей.
Тихо таяла Тень что стояла над нами
во сне:
завораживал дух ссущий червь на окне
и блуждающий месяц-блядун догорал в далеке
ливней-линий рядок — как пастельным мелком
кто их всех рисовал, отмечая
дожди арматурой?
солнце под вечер, сбрасывая шкуру, становится бурым
и колокольный грай раздирает воздух над чашей улицы-алтаря
дрожа, в паутине как кукла, на стене ты писал имена
в мозге у беса кидая в костер топоры жили мы, согревая как дух Легион
как каИнов костел, словно долгий восход, бритоглавой Москвы тишина
и отсутствующий маленький Бог, в темноте всю червовую масть проиграл.
уже тыквы стоят меж карет.
злая фея смеется, глядит сквозь лорнет
как принцесса строчит кавалеру минет
лобызанья сосцов — ты чего? — я и ты — что младенцы
и у каждого чуждая мать: в колыбельной-проклятье твердят
наше имя; тело скорби: белесая кровь —
и зрачки на губах, словно чукчи, поют то, что видят
так рождается жизнь:
время с пеной у рта превращается в камень
и в конвульсиях деру дает, на балу задержавшись как дома
на карете колес,
пробираясь сквозь кайф
духов день, улетает к валькириям в рай.
тишина; ангел вместо вороны летает
колокольная очередь — стихает
солнце, спит; и с мячом, с куколкой, с плюшевым львом делится лишь сновиденьем.
12 июня 2017
Г. Сибилёв
Фотография Алексея Кручковского.