Из двух пустынь

[Четыре основых эпизода поэмы написаны авторами в разных кафе Санкт-Петербурга, обозначенных на карте специальными метками. В конце публикации приведена общая карта со всеми локациями – прим. ред.]

---

Что уж говорить об асурах, обычных людях, видьядхарах и чаранах?

(случайная книга из кафе)

Площадь Труда, 6

ЭПИЗОД 1

 

ПР:

Вчера перечитал все твои стихи

 

Все маки собрав на руке, я прошу:

Научи степи, уйгур

 

Я, задыхающийся от дыма

Дыма города Мимо, в котором отцвёл мак, и хлеб, и соты пусты

 

Ты яростный

Говори!

 

РН-А:

Где и манит меня где и заплетает

ландыши в слова моя бабушка

там корни растворяют в себе асфальт

заглатывая булыжники получается ласточка

с раздвоенным языком не меняя клавиатуру она всё

простонет прожужжит если обнять её

 

ПР:

Ты склонился над IT-ситаром,

А я вроде слышал про того Харрисона, что его украл

Как мёд поэзии,

Живой и клокочущей

И слил в дудики свои, лохмы, орал

Он орал,

Ты молчишь, но дышишь

 

Как над песком, склонившись

О пику

Лук

Уперев в п.

В планшет

Почву

Юг

 

Смотришь в сердце пекла и дышишь

 

Говори теми, что есть

О том месте, что «здесь»

Это может быть?

Это Куликово?

Кулики мы?

Клубни,

Оставшиеся от живого…

 

РН-А:

Если смочить в абсенте баранью кость

Если лизать её как фруктовый лёд

Получится похожее на этот город прикол если

Смотреть сквозь лупу блядского времени

Увидишь горизонт

 

Я сижу в кафе напротив меган фокс а вижу

Только картон

 

Бредя по василеостровским стройкам

Где мы ещё остались в траве

Можно вспомнить что ботинков нет никаких

а есть шелушение пальцев

я приехал сюда раскопать лапти под лахта центром

и пройтись ими по полу

 

ПР:

Это место, которое «совершенно никто»,

Мне так же чуждо как будто

Выборгский бетонный лес

Не такой

Как задворки манежа,

Площадь Труда

Ха-ха, о-да!

 

Моя как бы белая кровь совершенно такая же, как вода в Неве ночью

Уже это время

Всё в нём непрочно

Потому что устойчиво как тоска

Среднерусская

Языка

Палка от языка

 

Моя прабабка стирала бельё золой

Рецепт не спрашивай

Это сложно

Как креститься двумя

 

Про деда сказала:

Чтобы вас не было в этом доме

В сибирском лесу

Хрустальном до хруста замков

Когда вы уходили в город, бросив корову и всё

В Томск, в Томск, в Томск

 

Бабку другую вели на расстрел подростком

Но офицерчик вермахта захотел её сохранить

Вот случайность

Деревенька, где не было корма даже коровам

До сих пор где-то заросшая

Стоит, стоит, стоит

 

Это ли помесь иудея из Украины

Да какой там! Ты же знаешь, что ашкенази

Не оттуда вовсе,

И далее, далее, далее

 

ОМ, иудей один, говорил:

Пóлон пространством и временем

 

А мы с тобой говорим:

Хвала земле, по которой растениям

Таким

Жить, не сжигаясь

И хорошо

 

Петербург величественно и непреклонно глаголет небом:

Ужо! Ужо!

 

РН-А:

Пой со мной

Брат по траве

Сестра по воде

Мать по кострам

Отец по богам:

 

Спаянный внутри рот 

Расскажет где полковник ловит

Девчат кормит маленьких

Ребят и скачет быстро

По зыбучим невским хлебам

Ест дерьмо и продаёт

Свой дом за нищее будущее безродных

Своих мальцов

Когда услышишь зов

Нам останутся только русские в ночь

Идущие вскользь

 Улица Бассейная, 37

ЭПИЗОД 2

 

ПР:

Колыбельная здесь тише грохота

Потому что тише – это выше и глубже

Чем на земле

Благополучной

Нашей

Небом не скованной

Ни одной звездой

Не проколотом

 

Седьмой-седьмой, отвечай

Вопрошание я кладу в чай,

Замешанный на морозе Балхашском с солью маслом

 

Мама-мама-бабака, говорю тебе и себе на вчерашнем

 

Асфальт сковал эти льды и пустыни

Николая Трубецкого, одного Д.

Дурака лесного

 

Всё здесь то, что есть

 

Ты говоришь:

Нет, этого нет ничего

Ваши мамаки делают из могилы степь

И они честны в своём жесте

Они честны

Они чисты

Как все мы

 

Вымыслы наши чисты и чекиста

Солоней

Кровей

Рты

Наши

Сны и молитвы

 

Салам, мам

Салам, Рамиль

 

Говори, степь

Степь, говори над нами и под

Ним-Ним-Ним!

 

Р-НА:

Машенька я и не знал

что можно такое сказать

 

пожалуйста хватит

любить меня

я слишком живой

и давно хочу перестать

коптить твои руки

прорезать кожу доставать кости варить шорпа

 

чтобы влюбиться в твой прокаженный рот

не надо ни

милого черта ни белого суда

лишь бы небо достать языком

и сладкую вату твоих кишок

 

ПР:

Тише, тише, - он говорит

Его слушают мыши,

Bat, хрусталь в шкафах и на ушах

На ватах походных скреп

Лапах медведей

Чертей

И чем крепче гнев, тем речи горы горячей

и

Золото, золото их печей

 

Посмотри в окно:

Кафе с цифрой в кармане неоновых профилей

Стоит напротив того, что есть русский чёрт

 

Это Тяни-Толкай

Из библиóтики

И суда, суда такого же профиля

Что речь и буква, крепостная первопечатных, хранящихся в РНБ

С пометками заключённых

 

Делят контуры камней и наречий

Место посередине спины страны:

Одна голова курицы на запад: Суд

Но суды здесь избыточны

Говорю я, проходя мимо:

Смотри, есть место и для тюрьмы

 

Между ними,

Нами и ими

Одна из лучших библиотек,

Сожжённых в степи

 

Здесь нужны костры,

Сигнальные только костры

 

РН-А:

там где смыкаются костры

земли заклянённой исток

мой брат сказал

кто обещал тебе эту землю?

 

Вокруг РНБ под ритм-энд-блюз

Водят арии хоровод

 

Слава огню священному они говорят

 

Тут приходит Н.

Системный либерал

И ссыт на костёр оскверняя огонь

 

Вдыхая отечества дым он говорит

Это всё что останется после меня

Воздух

И несколько не убийств

 

Мне большего не нужно

 

Я отвечаю брату

Я услышал зов и не отвернулся

 

 

ПИСЬМО В МОСКВУ

 

ПР:

Р, это я, я, пустыня

 

Моё имя пол-имя, полная половина земли

Где изобилие из переизбытка становится просто песком,

Хранящим всё одинаково

Никого никто ни о чём

 

Машенька в лесу Володи, его лесу сосновом и кéдровом

Его берёзовом, хрустальном

 

Зимой здесь лагерь ушкуйников

Летом дупло для передачи записок

Ты знаком с феней здешней?

 

Малява пришла:

Машенька не выходя из гроба отца своего

Родила одного близнеца

 

Один хлопок крови

Один поворот неволи

 

Где бастарды бегают босиком,

Кормленные Его, Хозяина, сапогом

 

Аэропланы взвыли и вытянули:

Бунт, бунт

Он осмысленный, он про имя, которым здесь всех зовут:

 

Машенька плачет, в её стеклянном дворце

С одинаковым входом и выходом

Переболели цингой и ковидом

Все

 

Розовые талоны на глубине дупла

 

Называй, называй тех, кто умрёт

До того, как кончатся их имена

 

И степь поглотит

И вставлен будет один деревянный орешек

С дуба того и кедра

В песок-киот

 

Кого взяла?

Наша?

 

Ура над степью

Над вымыслом слеза и ура

 

Урла, одинокая бродит урла

 

ВТОРОЕ ПИСЬМО В МОСКВУ

 

ПР:

Плохая физика для нас, о Р!

 

Не дождавшись ответа,

Я пытаюсь понять, что за место под нами

 

Читал академика Панченко,

Смотрел фильм Ромма

 

Всё, что делает нас людьми

Света!

Света мало в словах, когда язык просох и больше не жжёт

 

Бледная немочь, о которой писал советский иудей, воин, витальный

Такой уж яркий и яростный,

Что за ним не угнаться…

 

Ослицы кости встают, понимаешь?

Ослицы кости

 

Вот есть, положим, нечто, где мы есть

Прости тавтологию, так как мы философы

 

И это сумрак, где пустыня ещё полна тенями

 

Идёшь по песку, по степи, по полю

Снегу, ржи, лесу, болоту

 

«Шушары», - пишет она, - это болото и есть

смс

 

Вот разве что шуршание песчинки о песчинку

Предвестие встречи

 

Буря в пустыне

Буря в том, кто туда пошёл без карты и воды

Без какой-либо нужды,

Но он встал и…

 

Он приподнялся для дела, для встречи, для, возможно, раскаянья

 

Но нашёл только Христа

Власяницу

И шум

Ветра

 

Если ветер умеет петь,

То это молитва

 

 Набережная реки Фонтанки, 17

ЭПИЗОД 5

 

РН-А:

Ладони цветочки сирые мягкие

Любовная свая разбивает шатёр посреди кремля

Москвыречья мне бы только их целовать

И сосёт её цвета татарского неба кровь

Только плыть средь её ног и горланить

Пока разбивается кадык как ваза династии минь

Молится бродячая урла

Ветер летает как самолёт

Твоя речь обретает корпус цепных ракет

И веточки грызут сапоги над нашими головами

Нам не оставляя саркыт

 

Бабушка говорила всегда оставляй саркыт

Бабушка говорила Бог не оставил нам никакой саркыт

Они всё это поймут когда надо будет понять

 

В Москве есть только бесконечный саркыт

 

ПР:

- Мама, мама, Алабама, банана-рыба-упряма

Я подключил этот дискурс через плач,

Через Лес, речку и мяч

Не мир принёс, а кружился над головою

Чёрным

Вскачь

Когда по винилу иглой –

Заплачь

 

Кафе меняйте, мойте руки в чёрной воде

Разлуки

С Битлами

Траурный голос древнего

Б. российского

Уссурийского:

У чёрных есть чувство ритма,

У б. есть

Есть Б.

Б-г в движении мёртвых

По земле

Живых

Иглой недопитых стихов их!!!

 

Денис пишет в траурный чат-вотс-ап:

«Возлюби ближнего своего и пройди мимо»

Пройди, не простив ему его

Имя

Имярек, ходи чёрными

Они повторяют Имя Его

Всуе своего «мимо»

 

Так что я хотел сказать?

Мы крутим виниловый шар опять

Он вертится над головой как венец

Лавровый однажды,

Но рифма становится словом…

 

Словом, Р, брат, Цой, лежащий на столе рядом,

Скажите, как этот кофе,

Вы ещё горячи?

 

Вы мечами можете заживить раны

Столетий, скрепленных дешёвым вином

И вернуть Закланного от мира

В плоть

И поцеловать Его во плоти?

 

Думаю, через час

Из кафе уйти

И кам тугеве,

Мой друг, мой скальп, мой подарок,

Пойдём возвращать

 

А?

Да?

 

Возможно и можно ли?

 

РН-А:

Чтобы что-вернуть надо что-то потерять а мы ничего не теряли

 

Мы ничего никогда не теряли

 

Перед тем как стереть себя отовсюду

Я хотел бы стать твоей счастливой монеткой

Нашедший язык сказал

 

Мы ничего никогда не стирали

 

Поехал во Владикавказ причмокивая

 

Мы ничего никогда не покупали

 

И припал лбом руками и ногами

Брось меня в римский фонтан сказал я

К площади Косты Хетагурова где надпись у входа

 

Мы ничего никогда не брали

 

Набери земли в бутылку и скажи

 

Мы ничего никогда не забирали

 

И услышал

Посыпь ей свой искусственный кактус

И мы услышали

 

Мы ничего никогда не слышали кроме

 

Славы желая бесславно мы мрём

 

Славы желая бесславно мы мрём

 

Славы желая бесславно мы мрём

 

А ты мне о каких-то цепях

 

Нам бы научиться хотя бы дышать

Ты разве помнишь как это делать?

 

 

ПР:

I

Маша в песчаной буре поёт, спит, дышит

Ветер горячий ресницы приподымает

 

Такого сна, как она знает

 

Не видит

Не предвещает

 

Трата держит

Как держит рука свечу

 

Но не тела тепло

Как холодный воск остывает

Оно

Беззатратно

 

Тепло отходит

 

Воск остывает, меняя форму

Забывает свою

Оставляя фон

 

Маша знает, но видит не каждого

 

Воля воска

Моя –

Мою

 

II

Скидан лежит на столе

 

На стол книги покласть

Словно могилу проклясть

 

Трава и песок –

Лучшее чрево

Для Неба,

Которое свободно

Не отразиться

В этом сверхобычном

 

Обычном

Обычном

 

Искусство не фантастично,

Оно всего

Неприлично

Лишь

 

Оно

 

III

Жаждали души хлеба, саркыт

Как я обычного человека

 

И маки полнили степь

Она без снега

Как мел без доски

 

Один на один

Сидел прадед с дедом

И говорил:

В атаку пора

 

[нрзб] выгнала со двора

 

Я редко встаю в пять утра

Как баба Вера

Ибо не иму сил от этого хлеба

 

Но я не забыл, ничего не пресёк

Из дерева траты тёчёт янтарь на песок

 

Голосок:

О-о-о –

И в Космос

 

Всходит посаженный ноготок

 

III

Отженись, малахит!

 

Отстанет

От-понимает

 

В свободу и волю горючую

Вынимает

 

Тает

Вяжет

Стенает

 

Ахая, укрепляет

 

Караван осколков того корабля

Собирает в Сибирскую стужу

И этот фантом

 

Движется, тень от Земли

Заслоняет

 

И едва

Стелет –

Припорашивает

 

А буря метёт

Метёт огнём

Метёт [нрзб]

 

И грации здесь смущает

 

И отменяет

 

И Солнце багровым углём

 

Мачта мечту нагибает

 

О бурю

Бьётся

Смеётся

 

Колышется пар

 

Приближает

 

Мает

 

Осенний листок

Отрывает

 

И к пальме всё той

Отпускает

 

Сажает и в Космос

Меня запускает

 

А-а-а

 

[летает]

 

РН-А:

и вдруг с собой начинает полилог

молча глотая кипяток

чтобы в животе сварить

полуфабрикат строк

семена грёз

и свободы глоток

 

я давно забыл что такое рот

 

я не знаю где твой рот

 

твои губы спрятаны

 

твой язык вскрыт

 

твой рот как гробница расхищен

а глаз как идол разбит

 

 

ПИСЬМО В ХОЛОД

 

РН-А:

I

 

скажи-ка Пётр

ведь недаром

они выжгли

наши лёгкие

дотла

 

II

 

вольное сердце

будь мне байтереком

 

помнишь мы когда-то не задыхались

 

III

 

о, الله

я не спрячусь меж твоих линий

они поволокут меня

через грязные ветки

 

огонь прыгает в лес

говорит

я в домике

 

спасибо братец огонь

ты согрел меня

 

IV

 

Всю историю этих людей можно разделить как то, что случилось до отрубления головы Хаджи-Мурату и то, что случилось после отрубления головы Атаману Дутову.

Однажды они встретятся, где-то возле города Касимов, Рязанская область, и спросят друг у друга: «Куда ты гонишь телят, Макар?». «В Синцзянь», — скажет один, — «Просить помощи у турецкого султана». «В Армению», — скажет второй, — «Просить помощи у белого царя». «Удачи», — скажут они друг другу и обнимутся как старые братья, как граждане страны братьев, позабыв, что их руки давно уже перестали напоминать движения, а стали перепончатыми цевками, живот покрылся перьями, а вместо сердца — кусок говяжьего окорока.

пора готовить поминальный плов. возьми, путник, заморский любовник, кряхтящий бай.

ты любишь только нашу еду и наших женщин, не сильно понимая, чем одно отличается от другого.

угощайся.

это наше советское гостеприимство.

даром.

и пусть никто не уйдёт от нас.

никто не уйдёт от нас.

никто не уйдёт от нас.

 

V

 

так победим

 

 Рыбацкая улица, 4

ЭПИЗОД 7

 

НЕ ЗНАЯ И НЕ ЧИТАЯ ТЕБЯ

 

ПР:

Сижу, жду

Р.

Ра-ра,

Ра-миль, миля чести и гордости

Ворон в степи, песчаной холодной могиле земли самой

Перевёрнутой

В мантию

Золото в ней кипит

Как кровь воина

Для могильщика, падальщика

 

Он уже

Летит

 

Мадонна поёт Фроузен

Мадонна всегда кычет

Рано

Р.

Рана

 

В Путивле мадонна четырнадцатилетняя

Кычет

Полечу, говорит, зегзицею

 

А вот надо сидеть

Словно на биваке не скучнее

Чем в поле

Лесу

Просторе боя

 

Бой начался тогда, когда первый сказал:

Сбросим ивашку

Пулями сердце его

Залатал

Вмял

В кровь тот вереск и мох, валежник

 

Пахнет, видимо, кровь для птиц

 

Неизбежно

 

Ворон летит на поле

Зегзица летит

Окропить

 

Жестоцем теле, скорбном, шпенглероподобном

 

Немец всегда знал, где коммунист

И землю вагонами вывез

С сопок

С опилок судьбы

 

- Я покажу тебе, сволочь рязанская!

Ужо, проказу нашлю, вилами в бок войду

 

А Мадонна

Ю’лл сии, говорит

Небольно

Трогает глаз и бок воина

 

И вода течёт

Как сок берёзовый

Свободно

С копья воина

 

Он делит ночь

Мира на сон и явь

 

Ночью петух

Кричит 33 раза

Как кукушка Ему

Проказа

Вокруг и внутри кипятком

 

Пить, пить ворону дайте

 

Хлеб и кровь

Запекаются с молоком

 

Мадонна: фроузен-фроузен!

 

ОТВЕТ ИЗ ДВУХ ПУСТЫНЬ, ИМЯ КОТОРЫМ – СЕРДЦЕ

 

РН-А:

Отпусти и забудь

Поёт мугатка с именем Марьям

Узлы корсетом стянувшие грудь

Подуй на них,

 

Мой кровный северный ветер,

Так похожий на Эти глаза.

 

И поцелуй место схода

 

Распишись на мне

Как топор по дереву

 

скажи

 

что примешь меня как дар

своему телу пожара

сжигающего крошечный спичечный скворечник

 

вот мои внутренности

горящий северный ветер

 

держи их

 

---

 В качестве иллюстраций использованы фотографии Насти Малыгиной.