Стихи о музыкантах

*** 

предсмертный Олди, глядящий в печь, 
держащий ритм 
как никогда 
и его маленькая дочь — 

святость печали и нищеты 
недоступная художественному языку 
Аристакисяна 
или Пазолини — да ничьему 

воплощённость слова «приют»
воплощённость дела «покой»
преображённость — в полной утрате сил — 
но не об этом ли просил 

этот кивок синкопы: ага, ага 
при виде торжества твоего врага; 
крест, на котором ты то ли разбойник, 
то ли второй разбойник 

закат над Голгофой цвета печного огня: 
Господи, для чего? для чего меня? 


*** 

на свете есть автор песенной строчки 
«я так хочу притаиться на твоём плече» 
много лет подряд, смолоду 
стилизованный под довоенного совестливого сутенёра, 
которого через день заберут в штрафной батальон 

и мне не интересно, вступил ли он в «русский художественный союз», 
опрокинул ли застольный стол на певца псевдо-танго, 
последыша Южинского переулка; 
рядом с ним на семиструнке играл Пётр Тодоровский, 
трубил трубач — на вид героинщик; мелькали лампочки — как бы годы 
моей печальной и робкой, бездарной юности 

и это было озвучено, внутри претенциозной чуши: 
«я так хочу притаиться на твоём плече»

*** 

«черный чай» — 
слоговая конструкция 
того же порядка, 
что «чистый спирт»

или «верный друг»
или «долгий путь» 
или «смертный час» 

мы с композитором Широковым мыслим 
(он ведь поэт) 
(и я ведь композитор) 
мыслим структурами: 

«чёрный чай»
«чистый спирт» 
«верный друг» 

мэйби Широков 
знает, 
что такое 

«ясный ум» 
или «нота до» 

а я краем 
уха слышал про «крестный путь» 
про детсадовский МЁРТВЫЙ ЧАС 

скоро напишем оперу соответствий 
помашем Хлебникову в загробный дом 
покажем Эзре 
Паунду кадры Освенцима 

что-то увидим сами в себе! 

...ОТМЕНА 

*** 

в 60-е годы 
в музыку шли 
люди с задатками и предрассудками: 
у них, например, часто были 
ум и талант 
то есть та смесь целомудрия и самовлюблённости, 
что превращает слушателя-мудака 
в деликатного и тревожного 
богатыря-защитника 

...вот первый альбом Джони Митчелл: 
казалось бы, только сегодня утром 
я себя чувствовал непробиваемо-деревянным в замысле 
и в итоге насквозь гнилым: 
не отстоявшим ни разу своей любви, 
незаметно предавшим всех вообще друзей — 

но вот вдруг этот голос из пушкинского 
«Пира во время чумы» — 
голос, по сути, болезненный и дурацкий, 
весь в педантических аранжировках, как 
бледный курносый нос в веснушках — а 
я вдруг обновлён, 
внутренне здоров 

...60-е годы, 
чужие вешние воды 

*** 

Эдит Пиаф, похожая на Верку; 
обсессия, похожая на дверку; 
аккордеон, похожий на нутро 
троллейбуса: ступенька, поворот 

есть песни о тюрьме и о бездомье: 
представь себе истрёпанный блокнот 
парижского поэта из хорошей 
семьи: он тоже хочет быть хорошим 

а просыпается в обоссанной траве 
с разломанностью смыслов в голове 

— разломанность? нет, невосстановимость: 
как соотносятся спасённость и невинность? 
как соотносятся лошадка с катафалком? 
как соотносятся чудовищно и жалко? 

когда вас заклеймит Робер Брессон 
и свидригайловский вам повторится сон, 
как Дэвид Боуи в пугачёвской шубе, 
включите этот поиск на ю-тубе 

загробная Эдит Пиаф мудра
как гаснущие точечки костра 

*** 

окуджава окуджава 
он худел худел худел 
на струне железной ржавой 
словно птиченька сидел 

век умчался сын сторчался 
колокольчики вокруг 
и аверинцев как чацкий 
говорит: «Так почему же всё-таки Мандельштам?» 

*** 

о акустическая мечта! 
странный второй этаж усадьбы 
дореволюционной, огромной 
с куполом-полусферой, расписанной 
всякими облаками и ликованьем 
птичек — теперь там районная поликлиника, 
и чьи угодно шаги по лестнице 
дробятся эхом; я там

сдавал 
кровь после микроинфаркта, и на меня 
смотрели как на ходячего мертвеца; 
это не важно, я бы хотел сочинить 
гитарный, очень простой концерт — 
на южноамериканский лад, 
обнять это эхо

Фотография Лены Стрыгиной.