Молчание как яд

4 марта 2015 г.

Все это похоже на сон, дурной сон,от которого не можешь никак отделаться. Новость об убийстве первые секунды не воспринималась всерьёз: что только ни встретишь сейчас в новостной ленте. Но потом пришло осознание. Происшедшее разделило всех не на лагеря, но на понимающих то, что произойдет далее, и тех, кто еще об этом не задумывался.

Смерть у кремлевских стен была шоком для всех. За время существования новой России политические убийства превратились в коллапсирующие события, которые неизменно превращаются в чёрные дыры. Ничто не может вырваться оттуда, и если в неё заглянуть, то не увидишь ничего, кроме пустоты и молчания. Нет ни преступников, ни улик, ни фактов, и посреди пустоты возникает лишь один вопрос: кому это выгодно? За отсутствием хотя бы какой-то правдоподобной версии, эта дыра поглощает любой воспалённый бред.

Влад Листьев, Галина Старовойтова, Пол Хлебников, Анна Политковская, Александр Литвиненко, Наталья Эстемирова, Борис Березовский, теперь Борис Немцов. В этих делах есть огромное количество обвиняемых, но нет ни одного справедливо наказанного.

Я вспоминаю другое убийство у Кремля. Больше века назад, 4 февраля 1905 года у Никольской башни эсер Иван Каляев убил великого князя Сергея Александровича, дядю Николая II. «Адская машина» разнесла и карету, и тело жертвы в клочья. 

Убийца был сразу задержан полицией, без всяких камер и наружного наблюдения

Каляев за два дня до преступления мог совершить задуманное — но с жертвой в карете находилась его семья, и эсер отказался убивать невинных.

Вдова князя Елизавета Федоровна встретилась с Каляевым в тюрьме и простила его, подарила Евангелие и попросила Императора о помиловании. Николай прошение отклонил.

В то время политические убийства случались в разы чаще, но этика бомбистов требовала признаний — и они не отказывались от вины за совершенное насилие. Каждый раз террор приводил к скандалам и отставкам, но запущенный революционерами механизм никто не мог остановить. Убийцы действовали четко и только дразнили правосудие своими признаниями.

Сегодня эта история кажется чуть ли не сказочной: с правилами чести и возмездием. И никак не вяжется с тем, что произошло на Москворецком мосту 27 февраля.

Никто не признается, потому что никто не мстил.

Молчание, которое накрыло всю российскую политику в последние годы — оно плавно перелилось в другие сферы. Ни одно из упомянутых убийств не раскрыто, и никто не скажет, что же было на самом деле. Кто не знает — тот строит теории, кто знает — молчит или говорит, что собственного знания ему достаточно.

Не прошло и нескольких дней, и молчание и безвестность уже накрывают и последнее убийство: камеры не работали; работали, но снимали не то; мост был ничейный; 3 миллиона за любую информацию; то ли была белая машина, то ли машины не было вовсе.

Что можно ожидать от расследования, если держать в уме предыдущие примеры? Апатия и боль от бессмысленной мерзости, которые я почувствовал — они сами превратились в молчание как ком в горле моих знакомых, их знакомых, всех тех, кто почтил память убитого в прошлое воскресенье.

И чем дольше оно длится, тем сильнее разъедает нашу веру в лучшее: в то, во что верил он и к чему нас призывал.

Многие не любили его, и мне он тоже не был близок. Но сейчас, после горя и боли, понимая неизбежность приближающегося хаоса, каждый должен сказать другим, чего он стоит. Должен сказать хотя бы что-то — обратное безразличие множит эти чёрные дыры. Каждый может стать очередной чёрной дырой, которая будет только сеять хаос и разрывать и так слабое доверие друг к другу.

Спрос на насилие и его поддержка плохи в любые времена, но помноженные на молчание и безнаказанность, сегодня они быстро распускаются цветами зла, к которым лучше не притрагиваться — они ядовиты.

Поэтому не молчите.

Фотографии Кирилла Хорева.