Кто такой аутсайдер?

Участники выставки — хорошо известные постоянным читателям «Стенограммы» фотографы проекта, чьи работы используются в качестве иллюстраций к материалам. До открытия остаётся меньше трёх дней и мы публикуем вступительный текст куратора выставки Руслана Князева, а также напоминаем, что ждём всех в «Борее» 18-го октября в 19:00.

Выставка несёт название «Человек потерялся» и посвящена персоне, которую сложно охарактеризовать и вписать в определённые рамки, но чей дух вполне себе уловим и узнаваем. Мы говорим об аутсайдере — ключевой фигуре исследований нашего сайта о культуре «Стенограмма». Кто же такой аутсайдер? Это основной вопрос, поднимаемый выставкой; в этом тексте мы постараемся обозначить контекст, в который помещены фотоработы.

Стоит оговориться, почему вообще необходимо размышлять о роли аутсайдера, насколько это может быть актуальным сегодня. XXI век обозначил ряд кризисов — в культуре и политике, на социальном и индивидуальном уровнях. Если не затрагивать политику, то самый, пожалуй, очевидный пример — это музыка. Не так давно на сайте о культуре «Colta.ru» вышел материал о феномене library music — музыке прикладного характера, записанной специально для различных документальных фильмов, ТВ-шоу, lounge-пространств и проч. Интерес к такой музыке возник не на пустом месте — сегодня, во времена избытка всего на свете и, кажется, окончательной победе хип-хопа в индустрии, она оказалась в незавидном положении. С одной стороны, порог вхождения в среду низок как никогда; с другой — следование трендам вынуждает музыкантов искать нового в старом. Тому подтверждением волна интереса к 60-м годам. Обладая возможностью синтезировать любой звук, продюсеры всё чаще занимаются воссозданием ретро-звука. В этом замкнутом круге вроде бы нет выхода — всё, что когда-либо было написано, уже по-постмодернистски засэмплировано и присвоено; и зачем записывать новое, когда человечеству не под силу переслушать старое? Во многом поэтому внимание меломанов сейчас сосредоточено на библиотечной музыке — музыке без авторских амбиций (если не сказать: музыке без автора).

XXI век обозначил ряд кризисов — в культуре и политике, на социальном и индивидуальном уровнях. Если не затрагивать политику, то самый, пожалуй, очевидный пример — это музыка

Второй пример касается культуры обложек альбомов. Некогда обложки также носили прикладной характер (удобство поиска исполнителя на полках в магазине), но сегодня продажи и прослушивание пластинок переместились в интернет, где поиск осуществляется просто по названию. Таким образом, исполнители всё чаще стараются придать обложке другие функции. Среди них одна из самых популярных, пожалуй, меметичность: Канье Уэст эпатирует публику обложкой альбома «The Life of Pablo», сделанной как будто на коленке в графическом редакторе. Вместе с этим он запускает сайт, где любой желающий может редактировать текст названия, вводя свой вариант. Схожим образом поступил рэпер Дрейк с альбомом «Views» — на обложке изображена часть телебашни, на одном из откосов которой сидит свесив ноги сам исполнитель. Пользователю разрешается также отредактировать cover, поместив сидящего рэпера в другие — подчас неожиданные — места.

Фотография Кирилла Кондратенко

Но, наверное, самым изящным образом поступил Фрэнк Оушен. Его альбом называется «Blonde», по крайней мере так он отображается на iTunes и Google Play, однако на обложке мы видим надпись «Blond». Такое разночтение (blonde — «блондинка», blond — «блондин») призвано обозначить кризис самоидентификации музыканта, но вместе с тем невольно демонстрирует кризис обложек как таковых. Ведь правда: что мешает нанести на обложку абсолютно любой текст, использовать чужую обложку, сделать её не в формате классического квадрата 120х120 или вовсе обойтись без неё — прикладной функции она больше не несёт.

Вышеизложенные примеры показывают, как вещи, бывшие по больше части функциональными, обретают самостоятельные амбиции и образуют свою нишу где-то между клип-артом и современным искусством. Для понимания можно обозначить эту нишу как искусство второго ряда.

В заданном контексте работы фотографов «Стенограммы» продолжают, так сказать, общемировой тренд: изначально являясь подспорьем логоцентричного ресурса, фотографии как бы вырываются из рамок статей, с которыми были связаны разве что неточной рифмой. Вырываются — и замахиваются на самостоятельное существование, одновременно с этим продолжая и раскрывая по-новому тему исследований аутсайдерства. Ведь что такое искусство второго ряда как не возможный круг интересов аутсайдера, не среда его культурного обитания?

Чтобы полнее раскрыть эту мысль, стоит воспользоваться примером из классический литературы. Возьмём повесть «Котлован» Андрея Платонова и его героя Вощева, который, как известно, тяжело социализировался в мире, основное внимание уделяя «предметам несчастья и безвестности» — утерянным и забытым: пылинкам, трухе, листочкам. «Раз ты никому не нужен и валяешься среди всего мира, то я тебя буду хранить и помнить» — говорит герой. Прочтение Вощева как аутсайдера также подтверждается социологической семантикой термина: человек, отставший в своей социализации (по Википедии).

Фотография Насти Обломовой

Тем не менее, даже обозначив круг изысканий аутсайдера, многое остаётся неясным. Самый главный вопрос — кто такой аутсайдер — остаётся без ответа. Так почему тогда мы взяли на себя смелость говорить об этом феномене? Как уже было сказано, в нашу кризисную эпоху, где умер автор и невозможен нарратив, ещё теплится, как ни странно, некая подсознательная потребность в существовании героя. Аутсайдер, безусловно, лишён подобных геройских амбиций в классическом понимании, но это лишь подчёркивает его состоятельность в современном мире: сегодня расшатаны иерархии, разорваны или перемешаны связи — словом, реальность либо отсутствует совсем, либо всё же изредка даёт о себе знать; говоря языком философии, реальность мерцает. Так же и аутсайдер — будучи неопознанным (ни жив ни мёртв), мерцающий субъект становится единственным игроком на без конца меняющемся поле, кто способен отвечать правилам игры.

В этом контексте с горечью приходится признать, что ответа на вопрос об идентификации героя у нас пока нет, но хочется надеяться, серия работ «Человек потерялся» является первым важным шагом в поисках. Фотографии, представленные нашими постоянными авторами — Леной Стрыгиной, Кириллом Кондратенко, Лёшей Кручковским, Рустамом Имамовым, Настей Обломовой и Аней Штейнер — не дают ответа, но намечают среду, где аутсайдер существует и где, образно говоря, потерялся. Зрителям экспозиции предлагается увидеть его следы, метки, которые он оставил в экстерьерах и интерьерах разных мест по всему миру: от Уфы и Петербурга через Крым до Франции. Авторы, исследуя возможность присутствия аутсайдера, каждый по-своему подходит к поискам, и, что удивительно, не сговариваясь, замечают похожие явления вокруг, имея далеко не всегда артикулируемое понятие об аутсайдере.

Фотография Насти Обломовой

Так, эстетика промзон и увядания Кручковского встречает французских дауншифтеров Кондратенко и свободные, несколько сюрреальные ландшафты Обломовой. Работы Стрыгиной как через призму смотрят на пространства, в которых второй экспозицией проявляются люди, — но призма не целостна, сквозь неё проглядывают лишь осколки да отголоски человека, оставившего след. Радикальным образом к работе подошёл Имамов — его фотографии построены на сочетании разных контекстов: к примеру, чернокожая модель в традиционном башкирском наряде на этническом же фоне. Этот подход, безусловно, эпатирует и демонстрирует невозможность встраивания аутсайдера в определённые рамки. (Более подробный анализ работ приводится каталоге выставки — прим. автора.)

Таким образом, поиски аутсайдера приводят, как уже было сказано, к созданию среды возможного существования мерцающего субъекта. Среда по опыту данного исследования первична для возникновения не-героя, как первичен дискурс для размышлений о феномене аутсайдера относительно его самого.