…Исчерпана тема.
Холин зевает.
Сапгир выпивает.
Ева
не говорит ни слова.
... Поэма готова.
Генрих Сапгир «Утро Игоря Холина»
Вопреки эпиграфу сказать хочется не о пустоте высказывания в современной поэзии. (Хотя не без этого.) Разговор, скорее, пойдёт о поэзии для поэтов, о диктате тусовки и следующих из этого характерных чертах стихотворений.
Почему я берусь говорить на эту тему. К поэтическим тусовкам я не принадлежу (разве что к треугольнику Гагин-Александров-Князев, но у нас нет единого концепта). Верлибры пишу редко, и вообще в этом смысле намного больший консерватор, чем, например, московские поэты, «сплотившиеся вокруг литинститута» или питерские «ученики Драгомощенко» (все обобщения подобного рода очень условны, и потому их лучше взять в кавычки). Не сказать, что эти факторы дают мне привилегию что-то там судить — если этот текст увидит, например, Дмитрий Кузьмин, то он уже на первом абзаце закончит чтение.
Но хватит. Перехожу к сути, и первое, что я заявляю — это неоправданность большинства стихов, которые сегодня пишутся и издаются молодыми поэтами. Неоправданность во всём — от свободы метра до свободы языка, от умозрения до разнузданности речи. Понимаю, грубо. Попробую начать с начала, но со своей колокольни.
Верлибр, на мой взгляд, фиксирует момент мышления определённого человека, поэта — и только за счёт своей сиюминутности, искры, запала имеет право на существование. То есть это необходимое, но недостаточное условие. В общем, это очень спорный момент, но головой стихи не пишутся — это точно; я верю в раж, верю в транс — это постоянные спутники письма. Но также я верю в опыт и стиль.
Я могу предположить, что стихи наших андеграундных поэтов были сложны как противовес эстрадной поэзии тех лет. Похожая ситуация произошла, например, в джазе, когда появился бибоп как контрудар по белым, освоившим чёрную музыку
И если абзац про опыт можно опустить — я говорю про двадцатилетних всё же, — то со стилем, извините, беда. Чувствуется определённая монополия на поэзию в обществе — собственно, всё естественным путём следует из Москвы. Ведь именно в столице были наиболее заметные литературные тусовки в XX веке (в Петербурге тоже, но мы, как обычно, вторые). Так или иначе, современная поэзия корнями уходит к лианозовцам, метареалистам, «Московскому времени», да вы и сами знаете. Эстетика запущенной жизни и перманентных запоев передаётся поколениями — отцы-герои тех лет частично ещё живы и транслируют вокруг свой авторитет. Именно отцы заложили основу той среды, в которой мы варимся сегодня: одичалый андеграунд перебрался из самиздата в организованные в 90-х журналы, в фейсбук, но менее одичалым не стал. Заповеди этой субкультуры прощают многое: поэт нелеп, нищ — и это правильно; поэт запойный — правильно; поэт десоциализирован — правильно; поэт сложен и непонятен, зато честен — что ж…
Я могу предположить, что стихи наших андеграундных поэтов были сложны как противовес эстрадной поэзии тех лет. Похожая ситуация произошла, например, в джазе, когда появился бибоп как контрудар по белым, освоившим чёрную музыку. Сегодня, наверное, тоже можно говорить о некой конфронтации популярной интернет-поэзии и официальной, выдвигающейся на литературные премии. Хотя стоит признать, что по обе стороны баррикад — дилетанты или любители, кому как больше нравится, — поскольку не существует легитимной поэтической школы. Хотя в ремесленном ключе мастер-поэт может передавать технический опыт (базу приёмов) ученикам, но если исходить из чисто формальной точки зрения, не верится, что где-то существует хоть один поэт-профессионал. В таком случае разница только в площадке высказывания — вконтакте или фейсбук, кабак или малый зал Александринки. Я, конечно, сейчас не приравниваю эти направления — в первом случае со словом всё обстоит очень плохо, но во втором — при грамотности и чувстве языка — возникает стена между читателем и автором.
Поэты второй категории (но первого сорта) сложны не в противовес эстрадникам, которых они попросту не замечают (что по-своему, может быть, плохо), а в силу привязанности к корням. Хотя, не исключено, снобизм, высоколобость здесь тоже присутствуют — всё же не каждый может выражать свои мысли толково, с умом, не каждый может с ходу распознавать цитаты и реминисценции. Но есть такой кружок, члены которого могут и делают это и, к сожалению, заходят дальше…
Известно, что Аркадий Драгомощенко не писал стихов в классических формах — сплошь верлибры. И его молодые последователи, судя по работам, придерживаются этой же ветви развития, что характерно и оправданно. Но есть загвоздка — кому из читателей интересно ухватывать нить поэта, кто готов стать условным Тесеем в лабиринте? Мы берём образованного читателя, сверстника Сафонова, Цибули (это лауреаты премии Драгомощенко) и т.д., то есть примерно 25-летнего. И я знаю эту реакцию, я её видел на лицах — это утомление, но утомление не от тяжёлой умственной работы, как при чтении, например, Григория Дашевского (который отвечал за каждое слово). Это утомление от попыток связать или прочувствовать связи внутри текста, движения текста, которые редко где имеют почву под ногами, происходят по наитию и не подкрепляются опытом; оттого и попытки вникнуть ни к чему не приводят. И здесь на стихи работает только один фактор — искренность письма, запал и раж. Так или иначе, последователи АТД пишут и получают премию имени своего мастера — а кому же ещё её получать? Неизвестно только, насколько долгосрочна перспектива её существования. Не будут же одни и те же поэты получать её по второму кругу.
Жаль, но мало кто из подобных авторов-верлибристов на самом деле владеет техниками письма, знает ещё хотя бы один приём и по-настоящему может быть ведомым языком либо вести язык. Здесь я придерживаюсь позиции того, что к фриджазу можно прийти только через классическую академическую и джазовую школы. Поскольку на самом деле многое уже проработано, возделано и освоено — глупо изобретать велосипед, если ехать дальше трёх сосен некуда.
Но в Москве такие примеры есть — есть люди, имеющие опыт традиционного письма и осознанно пришедшие к свободной форме. Перечислять нет смысла — я, естественно, попробую: допустим, Серенко, Рымбу, Сунгатов. Фамилии, уверен, на слуху у тех, кто в теме. Но здесь заметна печальная тенденция — и во всём я бы винил тусовку — поэты очень быстро перековываются, минуя второпях заложенные основы рифмы, ритма, метра, строфики и проч. Таким образом, в текстах, написанных традиционно, видны откровенно технические проблемы: отсутствие своей рифмы, ограниченность в метре и т.п. И затем, к сожалению, авторы приходят к схожим способам письма — не знаю, может быть, сказывается верчение в одних кругах, какие-то тренды. Это я назвал бы «диктат тусовки». Например, меня год-два назад сильно поразил Сунгатов — его подборки на «полутонах» я считаю одними из самых ярких на ресурсе. Было самобытно, смело, границы эстетики расширялись, язык не боялся быть непонятным, ходил по краю. Да, было — вдобавок — сыро. Но «Дебютная книга молодого поэта» отошла от всего этого — выросла технически, безусловно, но и тематика сильно изменилась. Книга цельная — это редкость, тексты — однообразны, но не скучны. Интересно, что одно стихотворение Сунгатов начинает: «Есть такой способ поэтического высказывания — // фиксировать в стихах мгновение // своей частной жизни…», что плотно соприкасается с моим «моментом мышления». Но здесь я не то чтобы постулирую догму («только так — не иначе»), — поэзия разнообразна — просто касательно Сунгатова есть впечатление, что автор оставил свою личность, свой опыт в стороне, изредка даруя ему право голоса. Так книга пытается отрефлексировать опыт общества, отводя главные роли Павленскому, Лимонову, политикам, другим поэтам. Это, казалось бы, должно делать стихи глобальней, переводить их в более широкое культурное и общественное поле (если бы общество интересовалось современной поэзией). Но, по сути, эта книга, безусловно, яркая своими темами (поэзия и политика), марионеточностью героев и автором, беспристрастно наблюдающим сверху, затронула конкретно поэтический дискурс Москвы. Видимая власть автора, его присутствие, его расстановка режиссёрских ремарок, на мой взгляд, ставят текст в невыгодное положение — становится заметна его необязательность. Текст мог быть написан так, но и не только так (потому что между словами «ничего нет»), так почему он должен был быть написан? Ради попадания в пресловутый дискурс, вестимо. Исходя из этого, я полагаю, что «Дебютная книга молодого поэта» — это, пусть талантливый, но компромисс, а не авторское высказывание. Хотя задатки большого поэта у Сунгатова имеются; думаю, он мощнейший из молодых поэтов.
Пока что заметен в основном только колючий, ломаный птичий язык, уверенно существующий за счёт постоянного тиражирования
Таким образом, мы имеем верлибр — сложнейший жанр, требующий серьёзной духовной, эмпирической и технической подготовки, — на руках у молодых поэтов, которые, безусловно, талантливы и честны перед собой и искусством. Эти люди делают большую работу (хотя кто-то может думать иначе) — настраивают свою волну, фиксируют момент мышления, воспроизводят вслух бесконечное соло внутри себя. Пока что заметен в основном только колючий, ломаный птичий язык, уверенно существующий за счёт постоянного тиражирования внутри тусовок. И я со своей стороны имею смелость заявить, что неплохо было бы всю мощь высказывания направить не себе под нос, а вокруг себя.
Фотографии Марка Заевского. Мнение автора статьи может не совпадать с мнением остальной редакции.