«Алексиевич» как инфоповод

Дня три назад я сделал небольшой «план-заготовку» к будущему тексту о том, почему же Нобелевскую премию по литературе получила именно Светлана Алексиевич. Премию эту прочили ей вот уже несколько лет, поэтому неудивительно, что я  подготовился заранее.

И «заготовка» эта получилась с налётом серьёзности: с рассуждениями на тему  непрозрачности в процессе присуждения Нобелевской премии, её субъективности и некоторой политизированности. Планировал писать о документальности текстов Алексиевич, этих текстах-свидетельствах, текстах-голосах, о судьбах «маленьких людях» под пятой Истории, о постсоветском «красном человеке», который ещё жив (и живёт в каждом из нас). А ещё о том, что значит эта награда для белорусской литературы (признание этой литературы в мире), русской (смутно намечается линия «Бунин-Шолохов-Солженицын-Бродский-Алексиевич») и литературы мировой (ведь впервые «нон-фикшн» получил столь высокую оценку). Добавьте к этому различные ссылки, цитаты и мнения. В общем, текст бы получился объёмным.

И вот. Вчера в перерыве между лекциями я выскочил на улицу покурить, загрузил на смартфоне ленту в facebook и прочёл у кого-то новость, которую в Беларуси (и не только в ней) ждало всё образованное культурное меньшинство (в том числе и я, в смысле не образованное, и не меньшинство, а просто — ждал).

Первые ощущения — восторг, гордость за Беларусь и её культуру. Смешно признаться, даже люди вокруг на некоторое время показались другими, не такими, как прежде.

За день до этого похожий опыт переживания описывал на своей странице (во всё том же facebook) знакомый турок, одним из лауреатов Нобелевской премии по химии стал его соотечественник — Азиз Санкар.

Из этих историй мог бы получиться хороший «кейс» для описания того, как конструируются и укрепляются национальные идентичности, но не в этот раз

Когда через пару часов я добрался до дома и включил компьютер, интернет уже пестрел  всевозможными постами, статьями, твитами и комментариями относительно Светланы Алексиевич, её творчества и полученной награды. Всего за несколько часов событие уже настолько успело медиализироваться, что практически не имело смысла следить за всей этой разноголосицей мнений и высказываний. И здесь было бы уместно вспомнить немецкого философа Кристофа Вульфа, писавшего о ключевых характеристиках новых медиа — «вездесущности и одновременности», и порассуждать о том, как медиа и образы меняют наше положение в мире, но и не об этом сейчас.                    

Алексиевич из писателя превратилась в инфоповод. Вещь вроде бы логичная, но всё равно вызывает зубной скрежет — особенно в нашем постсоветском пространстве, где дискутировать так и не научились.

В пространстве, где выясняют, кто же Алексиевич: белорусская писательница (из Беларуси же), русская (пишет же по-русски) или украинская (ведь родилась в Ивано-Франковске)? Принадлежит к ареалу «русского мира» или «великой русской культуры»? Русофобка? Украинофилка? Либерастка? «Жалостливая мамаша из Комитета солдатских матерей»? Поздравил ли её белорусский президент с наградой? Как потратит свой миллион? Будет ли платить налоги с этого миллиона?

И каждое из этих мини-высказываний можно с лёгкостью оформить в виде гиперссылки. Вот только нужно ли?

Каждый должен решить сам, что для него важнее — те болевые точки, что задевает Алексиевич, или разборки; литература или инфоповод.    

P.S. А «заготовку» я удалил.    

Фотография Кирилла Кондратенко.