Жить своей жизнью

«Вам не нужен синоптик, чтобы узнать, откуда дует ветер», — пел в 1965-ом году Боб Дилан в песне  «Subterranean Homesick Blues». Со временем эта композиция приобрела широкую известность во всём мире и получила статус культовой. Дилан признавал, что написал эту песню под влиянием творчества битников — Джека Керуака, Грегоги Корсо, Аллена Гинзберга, Лоуренса Ферлингетти. Оставим это на совести Дилана, да это и неважно, ключевое здесь — посыл, который заложен в этом треке: живи своей жизнью, не оглядывайся на других. Идея не новая, думаю, ей столько же лет, сколько и человеку; если бы не готовность подвергнуть критике «опыт отцов», искусство до сих пор бы находилось на уровне пещерной живописи, а литературы и философии и вовсе не существовало. Но это тоже неважно, вернее, не слишком важно.

Фигура синоптика как того, кто указывает «как жить», — лаконичная и в то же время яркая метафора общества контроля, общества, которое вписывает человека в жёсткую структуру социальных отношений, где за каждым закреплены «выходы, уходы, и каждый не одну играет роль».    

Природа социального мира обусловлена взглядом — бросая взгляд на кого-то, мы вписываем его в свой мир, вовлекаем в своё пространство, даже если этого не хотим.

«Смотреть» всегда предполагает «смотреть на…». Можно бояться этой ситуации, ненавидеть её, но этого не уйти — это данность, Другой нужен, чтобы определить собственное Я. Когда граница между Другими и Я рушится, рождается «общество надзора», общество, которое задаёт стандарты того, что есть «норма» и «не-норма», что такое «хорошо» и что такое «плохо». Мишель Фуко, который и разработал эту теорию, обратил внимание на то, что «общество надзора» предполагает наказание несогласных, тех, кто не вписывается в общепринятые стандарты.    

Природа социального мира обусловлена взглядом — бросая взгляд на кого-то, мы вписываем его в свой мир, вовлекаем в своё пространство, даже если этого не хотим

В наше время нетрудно догадаться, что религиозные, педагогические, медико-психиатрические и другие институты оставляют не так уж много пространства для попыток понимания того, какой есть я на самом деле и чего хочу. Сложно и страшно думать и жить самому, не поддаваясь влиянию шума чужих мнений, признанных обществом авторитетов и господствующей традиции.

Отказ от «нормальности», «здравого смысла», «так надо», «будь как все», «тут так принято» расцениваются как отклонение, девиация. Выбивающийся из заведённых порядков рискует прослыть безумцем, быть вытесненным на обочину социального мира, обречь себя на одиночество. Перспективы не самые радужные, нужно быть очень мужественным, чтобы отважиться на самостоятельность.

В «Тошноте» Сартра есть один показательный эпизод, характеризующий ситуацию, когда человек, который выделяется из общей массы и ощущает себя иным, испытывает от этого дискомфорт. Антуан Рокантен (главный герой романа) наблюдает следующую ситуацию в кафе: месье Ахилл ведёт себя нетипичным образом —  дёргается, говорит невпопад; в кафе входит доктор Роже и говорит: «А, это ты старый псих». Всё становится на свои места, месье Ахилла вписали в общество, теперь он спокоен и расслаблен. Отстранённым сознанием Рокантен отмечает: «Ещё недавно месье Ахилл чувствовал себя странным, ему казалось, что он одинок; а теперь он знает: таких, как он, много, очень много, доктор Роже встречал этих людей, он может рассказать месье Ахиллу историю каждого из них и кто из них чем кончил».

В образе месье Ахилла можно увидеть пропасть между двумя возможностями: «жить нормальной жизнью» и «жить своей жизнью». Жить по-своему — больно, опасно, травматично. Жить как все — значит иметь относительное спокойствие.

Может, поэтому мы до сих пор внимаем дядям из телевизора, экспертам, гадалкам, общественному мнению, "правилам жизни", рейтингам — огромной массе синоптиков, определяющих общую погоду.

В рассказе «Терзанья неприкаянной души» блестящий диагностик современности Славомир Мрожек пишет: «До чего охотно люди отказываются от самих себя. Оно и понятно — себя и впрямь нелегко выносить. Толпы ищут пророка, но чаще находят фюрера. Найдя его, они обретают счастье». Мрожек, испытавший на себе механизмы «оболваванивания», хорошо знает то, о чём пишет — лучше (и проще) не выделяться, слиться с толпой, раствориться в ней, чем быть иным, отличным от неё.

В ситуации, когда «мы все занимаемся чужими делами, говорим чужим языком, мыслим чужими мыслями» (А.М. Пятигорский) осознание собственного «я» притупляется, оно засыпано мусором повседневности, необходимо разгрести эти завалы, чтобы обрести себя. Но как это сделать, если основу реальности составляет хайдеггеровский Das Man, когда структура сознания такова, что «мы наслаждаемся  и веселимся, как веселятся; мы читаем, смотрим и судим о литературе и искусстве, как смотрят и судят; но мы и отшатываемся от "толпы", как люди отшатываются; мы находим "возмутительным", что люди находят возмутительным»?

Поскольку понимание этого «жить своей жизнью» уже вписано в ткань повседневности, кажется, что разрушить существующую систему власти невозможно. Однако это не совсем так: уже упоминавшийся Фуко писал о том, что отношения власти способны меняться, они подвижны и обратимы, так алмаз является одновременно твёрдым и хрупким, а неуязвимость крепости одновременно является и её слабостью. Проблематизируя «реальность», возвращая первоначальные значения словам, Фуко призывает возродить сократическую установку «Познай самого себя», которая при глубоком рассмотрении означает «заботься о себе» — воздействуй на себя, чтобы найти свою самость.

Фотографии Лены Стрыгиной.