Опыт киберзнакомства

1.

Лет 8-9 назад была у меня киберзнакомая Livia (или просто Лив), райтер. Мы немного переписывались: спрашивала, есть ли у меня «знакомые райтеры в мск». Но я не об этом. Главное — её аудиозаписи. Лив была представителем странной, незнакомой, притягательной субкультуры. Её страница вк приподняла для меня люк, под которым читали рэп звёзды московского андеграунда: «Полумягкие», «Жёлтая ветка», 5 Плюх, «Чёрная экономика» и «Рыночные отношения». Максимум, что я тогда знал — это «Каста», Баста, Гуф, «АК-47». Всё то, что крутили по A-ONE. Но здесь — в записях Лив — была правда того времени: честная, запредельная поэзия инфантильных торчков. Они даже не выглядели как рэперы («Полумягкие» выступали в задротских свитерах и никогда не брились под ноль по моде того времени).

Так я узнал про существование другого мира, неамбициозного и неправильного в условиях рыночной конкуренции. Конечно, этот мир был далёк от настоящей анархии, какой мы её хотим видеть, но что-то важное собой всё-таки представлял. Что-то, чего не было у ребят, клипы которых были в ротации на ТВ. Многие из них до сих пор в игре — даже потеряв, казалось, надежду на попадание в обойму мейнстрима. Это действительно фанатизм, преданность рэпу, до которого никому (почти) нет дела. Похожее определение я употреблял в отношении аутсайдеров, но здесь — шире: здесь образец левой практики, низовой инициативы, какая она есть. Русская хип-хоп-культура обступила лефортовские казематы, породив полуграмотных квази-гангстеров — неуспешных, но обаятельных. Нелепые тэги на задворках вокзалов, домашние студии и шалуха, скрепляющая художников и поэтов в своеобразный союз. Если бы не сомнительная художественная составляющая, была бы возможна параллель с лианозовской группой.

Ребята с нашего двора, у которых не должно было быть молодости, придумали её себе сами. И не нужно никаких приказов сверху или духовных скреп для объединения. Хватит одного бита на всех, нескольких баллонов монтаны и бокса шишек.

Где ты сейчас, Лив?

2.

Позиция Бродского была ясной, но оттого не менее снобской: этические качества всегда следуют за эстетическими. Плохо выглядящий и несвязно говорящий человек не может быть прав или справедлив. Сколько раз я встречал опровержения этой мысли! Представителям субкультуры в этом плане проще: сама среда обозначает эстетику (как выглядеть и говорить, что слушать и создавать). Странно, но знакомство вживую делает человека ближе — в отличие от киберзнакомства, когда общению предшествует просмотр аккаунта. Стена вк как дополнительный фильтр, стол из перформанса Марины Абрамович, задаёт дистанцию, позволяет присмотреться к эстетическим качествам и, следуя Бродскому, сделать вывод об этической стороне. Кажется, соцсеть, помимо тоталитарного начала, имеет свойство иерархического дробления.

Ребята с нашего двора, у которых не должно было быть молодости, придумали её себе сами. И не нужно никаких приказов сверху или духовных скреп для объединения

Некоторые киберзнакомые могут быть далеки от меня (как такого же киберсубъекта) только по причине подписки на определённые паблики. По слухам, многие ещё ориентируются на чужие сохранённые картинки (у меня такого фильтра нет, но тем не менее). Другие же отдаляются из-за вхождения, так сказать, в «элитные» круги; это, например, иллюстрирует число подписчиков и лайков или посты о роскошной жизни — недосягаемой для меня. И в целом не необходимой. Но соцсеть с её возможностью постить диктует свои правила. Так, одним из необходимых условий вхождения в элиту соцсети стала «интересная, разнообразная жизнь», которой, мне кажется, не бывает. Есть яркие события, но их концентрация и качество не могут затмить рутину (в этом контексте бесконечные — и типичные — посты и твиты элиты — та же рутина, эквивалент скуки и однообразия).

Однако меня, человека далёкого от медийности, это безусловно влечёт; бессознательно я, как и многие, нахожусь под влиянием этого диктата «интересной жизни». Удивительным образом насаждаемая соцсетью эстетизация, какой бы политической по сути она ни была, почти не затрагивает острых этических тем. Не считать же за таковые «посты о любви и мире», написанные как под копирку и встречающиеся у элиты среди идеальных фотографий из путешествий. В них смешиваются язык плохо переведённой эзотерики с популярным православием (и с чем только не — нет желания останавливаться на этом подробно). Соцсеть со своей возможностью постинга убирает серьёзные темы из топа обсуждений, поскольку «серьёзные истории вам нахуй не нужны». Отдельные маргиналы от мира соцсети (вроде авторов «Стенограммы») в заданных координатах никогда не приблизятся к влиянию условного инстаграма Бузовой.

Впрочем, наверно, так оно всегда и было — до демократии (или что там у нас сегодня). Тоталитарная соцсеть оставила лазейку (возможность любого поста), и поэтому мы можем писать, и поэтому можем находить единомышленников в среде хип-хопа, совриска или чего угодно ещё. Лазейки позволяют нам сконструировать макет анархического общества внутри громадины соцсети (пусть даже об этом никто не узнает). Главное — помнить про фильтры киберзнакомства, отдавать себе отчёт, что в «соцсети все идеальные», — ведь, кажется, чем дальше, тем глубже мы погружаемся в этот онтологически новый дивный мир. Человек внутри соцсети всё ярче представляется одиноким. «Эта человеческая особь разлетится на твиты в россыпь», — словами классика. И здесь либо аскеза, отказ от кибербытия, либо действие, пусть и средствами соцсети. Иначе зачем мы здесь, иначе why we post?

Фотографии Кирилла Кондратенко.