CNN Питер

Прошло больше двух месяцев с того момента, как я вернулся на пмж в Петербург. Впрочем, опыт последних полутора лет ставит под сомнение статус «пмж» в моём случае. Но пока я здесь — город позвал и город принял, пусть даже этот «зов» и этот «приём» придуманные и ненастоящие. Тогда, приехав поздно вечером из Минска и окончательно закольцевав четырёхмесячное путешествие, уже на следующий день стоял с шуруповёртом в «Борее» на монтаже выставки — никаких расшаркиваний и вечеринок по случаю возвращения, здесь много дел. Дел и личных, и семейных, и вообще. К слову, «Борей» собрал необходимую сумму на ремонт выставочных залов, и это очень радостно. Хочется от души поздравить ребят, которые теперь развлекаются, как могут, а мы пока придумываем новые проекты на будущий сезон.

I

Продолжаем новости культуры. Тянут к себе российские города: после возвращения из Европы помимо Москвы и Питера успел побывать в Уфе, Екатеринбурге, Северодвинске и Вологде. Везде своя романтика, своя поэзия. Особенно в дороге, в промежуточных пунктах — островках российской глубинки. Вспоминается сразу «Вологодский дневник», фильм «Красота», который не так давно показывала «Россия без нас» для тех, кто не ходил на «АртДокФест», новое кино Джармуша и много чего ещё. Всё чаще просыпается желание поехать к реке, разжечь костёр, просидеть до утра, а утром нарвать каких-нибудь цветов и подарить первой встречной. Появился этот обряд в моём обиходе в 2015-м, с тех пор повторял несколько раз, но какое-то запоздалое доосознание пришло только недавно. Эти моменты не забываются, до сих пор помню улыбку каждой. Но пока остаётся довольствоваться походом на залив после лекции Миши в «КвартаРиате», слушать потрескивание льда и говорить о фотографах, которые удивляют. Что тоже прекрасно.

В провинцию зовёт и Кристина — говорит, что в Питере и так достаточно тусовок, мероприятий, а там, подальше, есть только люди. Живые, интересующиеся, но маргинализируемые ввиду отсутствия среды. И к ним надо бы ехать, общаться, организовывать чтения, обсуждения, skype-конференции, презентации, включать этих людей в процесс и, что важно, включаться в их процесс, потому что по большому счёту он у нас на всех один. В последнее время в «Стенограмме» мы публиковали авторов из Перми, Харькова, Челябинской области, Томска, Ульяновска. И никого из них мы не искали — они нашли нас сами, некоторые теперь зовут в гости. Надо будет что-то с этим придумать. Ведь на самом деле там никакая не «страшная Россия». Как говорит в одной из своих статей Петя Косово — нас пугают «гопниками», но если вдуматься, то гопники — это мы сами. Мы же все плывём на одном дырявом пароме, и нужно вычёрпывать воду, заделывать дыры, не давать упасть стоящим рядом, а никак не запираться в каютах, делая вид, что так может продолжаться вечно. В последнее время стал по возможности помогать бомжам продуктами, раздельно собирать мусор и очень уважаю людей, занимающихся практиками осознанности — в том или ином виде это полезно всем.

II

Кстати, раз уж появился в тексте Петя Косово, то политические новости. «Стенограмма» вроде как левеет, выходят материалы на какие-то социальные темы, я сам писал о фудшеринге, сейчас беру интервью у анархиста из Кёльна. В прошлую субботу же собирались в лабораторном формате для обсуждения точек соприкосновения массовой культуры и современного искусства, а в результате первые полтора часа обсуждали Трампа, Путина, олигархов, эмиграцию и т.д. Да, у нас в стране всё решается в банях и в кулуарных пьянках, на деловую встречу ты можешь прийти без галстука, но если ты пришёл без условного «чемодана» — ты проиграл. Население делится на 1 и 99 процентов, всегда надо знать, кому звонить в случае чего, а если некому — дело дрянь. Это всё, конечно, неправильно, жутко, мерзко. Но кажется я не готов поджигать машины. Кажется, для этого необходимо таким родиться.

Я помню двухтысячные — когда только-только погружался в суть конфликтов фашистов и антифашистов, а новые субкультуры появлялись чуть ли не каждый день. И пусть большая часть этих ребят таким образом просто социализировалась, находила возможность интересно провести время и глотнуть адреналина, но были и те, кто смотрел с другого ракурса. Кто в итоге поехал в центр и присоединился к уже более серьёзным движениям. А вот я и социализироваться таким образом не собирался. Возможно, дело в трусости, нерешительности, в неприятии насилия, что иногда проявляется в каких-то других ситуациях (иногда помогает, иногда — наоборот). Видимо, для радикального протеста необходима внутренняя склонность к агрессии, этих людей же с детства видно. Или нужен некий обряд инициации, травматический опыт, сильное переживание, способное что-то внутри перемкнуть. Стоит признать, что со мной такого не случилось, я как-то про другое. За коктейль Молотова пока браться не хочется. Но зарекаться не стану.

Ну и здесь тоже стоит разделять левую философию, анархизм, антифашизм, гражданский активизм, терроризм и т.д. Много путей, механизмов.

III

Новости спорта. Когда гостил в Уфе — по старой памяти собрались поиграть в футбол воскресным утром, несмотря на двадцатипятиградусный мороз. Было здорово, до сих пор помню все свои голы. А в Питере всё никак не соберёмся — то слякоть, то лютый холод. С вечерними пробежками тоже не заладилось, по этой же причине. Но настоящая причина, как мне кажется, другая. Дело в людях, а точнее в их отсутствии. Даже не то чтобы в отсутствии, а в каком-то недостатке связей, а иногда — в их непрочности, слабости. Одно дело — встать в воскресенье в 8 утра, если ты пообещал и тебя ждут, и совсем другое — когда это надо только тебе. То же самое с написанием текста, с решением бытовых вопросов, да с чем угодно. С друзьями можно, кстати, и поджечь чего-нибудь, и во Владивосток пойти пешком, и сделать журнал, например. Всё зависит от людей, для любого культурного производства они нам нужны. Никто не самодостаточен, как говорит в своей последней статье Жюли Реше (правда, в целом там о другом). В той или иной степени — да, мы можем делать всё сами и для себя, работать как замкнутая экосистема, но рано или поздно она разомкнётся.

Впрочем, есть один способ. Всегда существует возможность отказаться от всего, взглянуть на вещи принципиально иначе. И я его знаю, примерно представляю, как это работает. Деконструкция социальных паттернов, духовные практики, аскеза, путешествия и всё во взаимосвязи. Но тогда скорее всего уже не будет новых текстов и новостей. Александр Скидан в одном из интервью говорит о том, что в своё время параллельно увлекался восточной философией и поэзией, но в какой-то момент эти вещи стали несовместимы. Невозможно производить смыслы, когда ты работаешь над избавлением от смыслов. Пока мне хватает знания о том, что всё может быть по-другому. Пока есть дела. Что будет дальше — посмотрим.

P.S. А ещё вот книжка вышла недавно. Спасибо.

Фотографии Насти Обломовой.