CNN-7

С уходом в аскезу, в осознанное отчуждение, всё сложнее становится писать новые тексты, превращать в слова то, что для этого не предназначено. Хотя, возможно, мне просто не хватает лексических средств, и если даже использовать буддийский глоссарий, то в тексте будут одни «сатори» и «самадхи», а это тоже не выход. Остаётся вновь рассчитывать на восприятие читателем маячков, импульсов и смысловых фантомов, скрытых в пространстве между строк и фраз, в абзацах и знаках препинания (с которыми у меня вечно возникают проблемы); во вдохах и выдохах, в сглатывании слюны и шмыгании носом во время чтения, в тех моментах, когда вы непроизвольно моргаете, поправляете волосы, чешете подбородок или проматываете вниз эту веб-страницу. Даже не рассчитывать, а надеяться. Даже не надеяться, а…

В общем, ладно, зимую я в Москве и думаю о том, как

Одиноко зимой обезьяне,

Прёт ледник — все твари по норам

И питаются светлыми снами,

Где ты жив и двигаешь горы

О чём ещё думаю? Об узнавании. Случайным образом пару дней назад оказался на концерте в «Стадиум Лайв» и вновь столкнулся с ощущением, что половину этих людей перед входом я уже где-то видел. С кем-то, возможно, даже знаком. Вот этому парню, кажется, объяснял месяц назад, как пройти к Курскому вокзалу, эта девушка ехала со мной в соседнем плацкарте прошлой зимой. А этот, непонятно как затесавшийся в толпу студентов, пожилой мужичок когда-то сидел рядом со мной в самолёте и всё удивлялся, что я читаю Шопенгауэра не по учёбе (я ему тогда ещё сказал, что я на самом деле тупой, и он всё неправильно понял). Почему-то именно на музыкальных и околомузыкальных мероприятиях раз за разом проявляется этот эффект узнавания — ни в метро, ни в других общественных местах такого не случается. Видимо, контингент на концерты приходит специфический, яркий, особым образом настроенный, и получается эдакий парад архетипов, что довольно интересно и, конечно же, приятно, особенно учитывая, что это работает в разных городах и при этом работает одинаково. Начинаешь верить, что все мы — братья и сёстры, а потом внезапно вспоминаешь о рассуждениях Коли по поводу феномена непобедившего индивидуализма, селфи и проекта «Exactitudes».

Иногда этот эффект не ограничивается одной вспышкой — в 2009-м году мы с приятелями первый раз оказались в Санкт-Петербурге и в течение одного дня три раза видели одну и ту же девушку в абсолютно разных местах города (в автобусе в районе Ломоносовской, в музыкальном магазине в центре и на рок-концерте в клубе «Цоколь», где она даже вышла на сцену в составе одной из групп). На исходе дня я встретился с давним другом, и мы говорили до утра, а парни пошли без меня гулять по ночному Питеру, и что вы думаете? Встретили ту самую девушку, одиноко сидевшую на набережной в свете лунных отблесков. Не заговорить с ней и не угостить её сигаретой было нельзя, а вот о чём был разговор и что было дальше — это уже другая сказка (ничего серьёзного, на самом деле). Последние несколько недель в Москве со мной происходит нечто подобное, но это всё, что я могу пока сказать на этот счёт.

Вот, кстати, насчёт сигарет. После новоселья у нас на подоконнике осталась полупустая пачка «Marlboro». Я не курю и никогда не курил сколь бы то ни было регулярно (даже кальян), но пробовал и далеко не один раз. Более того, у меня даже выработалась некая культура курения — я не отказываю себе, если появляется желание закурить, но появляется оно только в особенных, очень редких случаях, и логика его появления, скажем так, нелинейна. За свою жизнь я выкурил две, от силы три пачки сигарет, даже если брать в расчёт бычки «Хона» в тени ташкентских чинар и не сохранившиеся в моей памяти случаи. В силу подобного подхода я, не постесняюсь сказать, помню вкус каждой из этих сигарет, ведь все они связаны с определёнными событиями, локациями, людьми. Каждый раз курение было продиктовано ситуацией (стрессом — никогда, это были исключительно положительные моменты) и выступало в роли некого фиксатора экзистенции, последнего сегмента пазла, ключа от потайной двери. И непосредственная перцепция — лишь малая составляющая «вкуса» этих сигарет. А как насчёт вас?

За свою жизнь я выкурил две, от силы три пачки сигарет, даже если брать в расчёт бычки «Хона» в тени ташкентских чинар и не сохранившиеся в моей памяти случаи

Едем дальше. Вчера был в одном веганском кафе, где джемили знакомые музыканты, даже поучаствовал немного. В один из моментов погрузился в транс, задумался и пришёл к мысли, что мэйнстрима как такового не существует. Мы привыкли отделять себя от общества, абстрактно определяемого как «толпа», решив для себя, что толпа эта движется ровным строем в одну сторону (причём обязательно слепо и бездумно), и есть какие-то герои, делинквенты, маргиналы и прочие аутсайдеры, движущиеся в какую-то другую сторону. Но сейчас, как по мне, так любая попытка унификации обречена на провал, и прав был Лёша Боровец в нашей недавней дискуссии, когда говорил, что ещё немного — и мы будем начинены всем подряд и никак не будем себя ассоциировать ни с чем.

Я могу послушать новый альбом Оксимирона (хотя вот что-то никак не получается), а потом пойти играть на варгане с веганами, могу купить нового Пелевина, а потом обменять на книгу ручной работы неизвестного поэта, существующую в единственном экземпляре. И это не значит, что я ныряю в мэйнстрим и выныриваю обратно, это значит, что я лишь делаю то, что мне нравится, и иногда это совпадает с предпочтениями других, а иногда не совпадает ни с чем, включая законы мироустройства, но это ещё не повод считать себя маргиналом. Разве что в каком-то конкретном случае, но если делить на конкретные случаи, то мы признаём, что материя предпочтений и исходящих из них активностей настолько дисперсна, что пытаться соткать из неё знамя господствующей культуры — всё равно, что дурачить голого короля. И прежде чем говорить, что я, мол, вне привычных понятий, вне основ и как бы «снаружи всего», стоит ответить на вопрос, что это за «основы» такие и что это за такое «всё»?

Вот здесь я, пожалуй, продолжу приведённый в самом начале отрывок из песни «Соломенных Енотов»:

Глупый лётчик, вошедший в сговор

С облаками, поющими рэггей

Ты цепляешь взглядом просторы

Над Землёю, а в небе, а в небе, в небе...

Вчера произошло ужасное — теракты в Париже, несущие смерть, страх, непонимание. В таких случаях даже мой буддизм призывает пить горькую на поминках и проверить затвор автомата. Всем нам ещё только предстоит осмыслить случившееся. Я лишь отметил бы то, как работает наше внимание в эти моменты. Экранизации комиксов, как ни жутко об этом говорить, приучили нас смотреть на взрывы, разрушающиеся здания и десятки гибнущих людей. При этом в фокусе всегда одна жертва, которую спасает супергерой, и только на эту сцену мы обращаем внимание, только на первый план. Потому что мы знаем, как зовут условную Мэри Джейн Уотсон, знаем, кто она такая, и она уже не чужая для нас, поэтому её жизнь каким-то образом становится важнее, мы ждём, когда же её спасут, и не спасти её нельзя. Так же происходит в жизни — мы сразу звоним родным и близким, которые могут оказаться в опасности, фокусируемся только на них.

Об этом же рассуждал один из героев Хармса: «Одна мать любила своего ребенка. Этому ребенку было два с половиной года. Мать носила его в сад и сажала на песочек. Туда же приносили детей и другие матери. Иногда на песочке накапливалось до сорока маленьких детей. И вот однажды в этот сад ворвалась бешеная собака, кинулась прямо к детям и начала их кусать. Матери с воплями кинулись к своим детям, в том числе и наша мать. Она, жертвуя собой, подскочила к собаке и вырвала у нее из пасти, как ей казалось, своего ребенка. Но, вырвав ребенка, она увидела, что это не ее ребенок, и мать кинула его обратно собаке, чтобы схватить и спасти от смерти лежащего тут же рядом своего ребенка. Кто ответит мне: согрешила ли она или сотворила добро?».

Я не знаю, как к этому относиться и на чём будет сфокусировано моё внимание при просмотре следующего фильма, а относительно реальной жизни не хочется даже и думать в этом контексте

Если уж всё так, то можно и глубже проанализировать те же комиксы. В них всегда рассказывается история плохого персонажа, демонстрируется природа зла, которое формируется из простых человеческих качеств: агрессии, тщеславия, жадности, зависти и так далее. Тот же герой Хармса говорил: «Если грешит только один человек, то значит, все грехи мира находятся в самом человеке. Грех не входит в человека, а только выходит из него. Подобно пище: человек съедает хорошее, а выбрасывает из себя нехорошее. В мире нет ничего нехорошего, только то, что прошло сквозь человека, может стать нехорошим». Теперь это зло, такое далёкое и виртуальное, материализовалось, и рассуждать о нём бессмысленно. Правда, понять всё же хотелось бы, но пока не получается. Остаётся уповать на то, что, как бы наивно это ни звучало, добро победит. И при этом быть уверенным, что добро — это мы.

Такое вот сиэнэн.

А в небе смеётся звонко мама для мамонтёнка

Мудрости древней и нового счастья шпионка.

Фотографии Рустама Имамова.