CNN-6

Чашу сию — мимо меня

Я вышел из метро. Выбор маршрута зависит от настроения: в будние дни идем с правой проспекта, в особенные — с левой. Этот день был особенным. Дорога шла около батуринских высоток, которые стоят полузаселенные еще со времен моего приезда в Москву. И на выезде с парковки строители заботливо прикрутили светофор. Он одиноко пригорюнился на тротуаре, просто так, регулируя какой-то воображаемый пассажиропоток транспортного департамента. На него, естественно, никто внимание не обращает. Не обратил и я, болтая по телефону.

Тут меня полицейский и подловил. И заодним еще одну нарушительницу. Первая реакция — это протест, возмущение, я вспомнил репрессии и тяжелую долю журналиста. Но девушка все сделала за меня. Она начала орать благим матом, выкрикивая что-то о своих правах и совершенном безразличии к стражу закона. Этим нас и погубила. Я чувствовал возможность расстаться полюбовно, но когда девушка наотрез отказалась показать паспорт, я тихо застонал. Ну камон.

Ведь так обычно мы и думаем: правила для кого-то, но для меня существуют послабления

Теперь впервые в жизни на мне висит штраф. Нет, я не жалуюсь. Сейчас я понимаю, что стоит этот бессмысленный светофор, не стоит — но на красный свет я все-таки перешел и значит нарушил закон. Меня удивляет моя реакция: рефлекторно я почувствовал себя оскорбленным, будто полицейский специально ждал меня, чтобы насолить и задержать. Ведь так обычно мы и думаем: правила для кого-то, но для меня существуют послабления. В этом уверены почти все мы, в том числе та девушка. Я не столь уверен, иногда совсем не уверен, но чем, вообще-то, я отличаюсь от нее? Только лучшим воспитанием и наличием такта.

Сами по себе

Вся наша редакция в нервном возбуждении — впереди, дай Бог с погодой и алкоголем, презентация «Стенограммы», естественно, в Петербурге. Идеально было бы в Уфе, мы работаем над этим.

Вы спросите: чем отличается обычная редакция от аутсайдерской? Отличный вопрос. Если в обычной периодические провалы с посещаемостью и сорванные дедлайны приводят к унынию и тихому алкоголизму, то у нас все перечисленное бывает поводом для гордости и веселья. Можем себе позволить.

Если помните, в свое время мы неплохо высказались об аутсайдерстве, поговорили по душам (а Руслан в конце всех уделал, до сих пор вспоминаем). Так вот, спустя сто лет хочу добавить, что аутсайдер — помимо прочих минусов жутко наглый человек. Он сам себе правило. В чем проблема определения? В его неуловимости. Ты ему: андеграунд, наверное? Он: неа. Ты: маргинал, что ли? Он: да пошел ты!

Правда, мы пока друг друга в редакции не посылаем, даже наоборот: Кирилл тут принялся писать мемуары проекта, взял за душу. Хотелось сказать: какие же мы все, суки, хорошие. И все прослезились.

Это от напряжения, видимо. Ведь такого мероприятия еще ни разу не было, чтобы позвали стольких неуловимых. Вы все-таки ловитесь в группу презентации, присоединяйтесь.

Последний эпигон Республики

Вот кто о чем, а я о своих, о неизвестных. Мы, когда еще толком и не знали, кто что делает, обсуждали смысл нашей затеи. И тут меня осенило:  «Стенограмма» как катализатор интеллектуальной среды.

Я не первый год сижу в фейсбуке и изучил досконально механизм обсуждений. Могу с точностью до фраз определить, что скажет тот и что напишет этот. Я очень люблю Юрия Геннадьевича Сапрыкина и с почтением отношусь к Льву Семеновичу Рубинштейну. Они часто говорят умные и правильные вещи, ты киваешь, то есть лайкаешь и листаешь ленту дальше. Иногда ходишь послушать-похлопать.

Но все равно это не мое. Хочется крикнуть по-веничкиному: «Сердцем — да, сердцем люблю твою душу, но душою — нет, не люблю».

Не мои это слова, не моего поколения. Они смотрят с высоты своего опыта и лет и претендуют на звание духа времени. Но то ли мы выпали из этого времени, то ли не живем их настоящим.

В просвещенной среде прекрасно слышны голоса 40+летних. Они сидят на Лосеве, Лотмане, Пастернаке и Бродском. Изредка их перебивают тридцатилетние голоса с Курехиным, Балабановым и Рыжим в кармане.

Существует усталость рефлексии, заезженность диалога, как будто тебе в тысячный раз предлагают обсудить, есть интеллигенция или уже нет, как нам быть с Довлатовым, умер ли русский рок: да или нет?

Ребята, интеллигенции нет уже никакой, Довлатов умер как 25 лет назад, а русский рок бывает до боли эпигонским.

Но все равно это не мое. Хочется крикнуть по-веничкиному: “Сердцем – да, сердцем люблю твою душу, но душою – нет, не люблю”

Не нужно никого скидывать с корабля. Необходимо говорить новым двадцатилетним языком, предлагать провокационные идеи, сотворить своего гомункула из духа времени и нянчиться с ним, а не быть седьмым нянькой у переростка.

Вот что означает интеллектуальная среда — пространство двадцатилетних, не отягощенных грузом преклонения и авторитетов; готовых сказать нет святым глупостям, смеяться над серьезными пустяками и отказаться от предложенного стариками пути.

Фотографии Рустама Имамова.